To the WonderКажется, в
"К чуду" Малик отточил свой киноязык до совершенства - то есть, до полного непонимания окружающими. Закадровые монологи (да, такие же величавые, что и в "Древе жизни") составляют 80% речи в фильме, к слову, довольно редкой. Если, конечно, речью называть непосредственное произнесение слов. Потому на самом деле герои общаются друг с другом на другом языке, невербальном. Они ходят друг с другом, стоят друг с другом, не смотрят в глаза друг с другом и касаются друг с другом. В сочетании с как всегда бесподобной музыкой, это смотрится как упражнение в современном танце - неритмичном, концептуальном, но выразительном. Если, конечно, вы согласны искать трактовки для довольно хаотичных па танцоров и видеть в аутичных героях трагических мимов, ведущих длинный бессловесный разговор через невидимую преграду.
читать дальшеНо еще чаще они таким образом говорят с окружающим пространством - осваивают его, изучают и делают пробы, приноравливаются к нему или бунтуют. Собственно, этот диалог занимает центральное место в фильме, так как, во-первых, Малик по-прежнему делает визуальное кино, а, во-вторых, потому что окружающий мир - это же не просто декорация и не просто красоты природы, а - Бог (Малик по-прежнему, разглагольствуя об Иисусе, остается убежденным пантеистом). А, значит, и взаимодействие с пространством - это часть диалога с Богом. Возможно, именно потому, что Бог словами брезгует и все больше в ответ журчит ручейками или посылает солнечные зайчики, диалог с людьми здесь строится по той же схеме. Перефразируя Экзюпери, говорить может одно лишь сердце - самого главного словами не скажешь. Они и молчат.
Пространство здесь двух родов - природа и то, что человек с ней сделал. Причем, под "сделал" подразумевается не столько всякая гадость в почве и воде (хотя и это упоминается в связи с работой героя Эффлека), сколько более привычные вещи. Огромные равнины - и огороженный уродливым забором дворик, бурные реки - и искусственная лужа, называемая бассейном, бескрайнее небо - и клочок серых облаков между небоскребами. Человек отгородился от полного опасностей и чудес мира в каморках, чуть больше тюремной камеры, - но как тянет его к окнам, как зовет обычное поле кукурузы! Что уж говорить о приливе на причудливом песчаном пляже. И как странно, обойдя все эти незаметные чудеса света, вновь возвращаться в свой загон - свою крепость - и мерить шагами стерильные комнаты со всеми удобствами. Но к удобствам быстро привыкаешь, и вот уже страшно выходить за установленные пределы.
Человек - тоже огороженное пространство. "Одноместный крепкий скелет". Часть огромного, пестрого, вероломного мира - человечества - которое мы так же наблюдаем, прилипнув к окнам. Но смотреть в окно - это одно, а вот открыть дверь - совсем другое. Эта история - о двух людях, которые пытаются открыть дверь. Там, снаружи, то самое чудо - там любовь. На пороге одного стоит другой человек, на пороге другого - Бог. Только порожков на самом деле много, и дверь - на каждом, и лестница идет все круче. Если бы только знать, что тот, кто с другой стороны, идет навстречу, что не придется открывать все двери самому... Но не знаешь, не видишь его, не слышишь мыслей его, и лишь догадываешься.
И вот здесь Малик пошел, так сказать, навстречу зрителю (чем окончательно сбил его с толку). Он почти полностью отказался от диалогов в пользу невербальной коммуникации, но одновременно попытался "перевести" разговоры героев с "тактильного" языка на обычный. Именно так я трактую закадровый текст - как обратный перевод эмоций и чувств в слова, не поток сознания, а поток бессознания. То есть, герои не "проговаривают про себя" эти неуклюжие пафосные словеса, а проживают их в сотне мелочей и бессвязных образов, вызванных сформулированными за них Маликом психологическими состояниями. Это, если хотите, Высокая Речь - которой мы не владеем, но общаемся, сами того не осознавая, с миром-Богом и друг с другом. Мне кажется, она должна звучать не за кадром, а в головах зрителей, опять-таки неосознаваемая, под впечатлением от молчаливого разговора на экране. Но Малик боится, что не у всех зазвучит - таланта его не хватит - и перестраховывается. На мой взгляд, зря. Хотя отдельные фразы получились удачными.
Что в итоге - красивая бескрайняя притча о долге любить. Если вам больше по душе фильмы, урезанные до адекватной ширины подходящим забором, смотреть не стоит. Если разомкнутые кинопространства не пугают, но монологи Малика раздражают, лучше посмотреть Blue Valentine. Если же и длинные лестницы из слов, по которым совершается восхождение к чуду, не останавливают - впустите этот фильм в свой внутренний двор. Может быть, вам повезет, и дворик станет чуть шире, забор ниже, а окно - французским.
