Автор: RoofDancer
Рейтинг: PG-13, много насилия
Жанр: ангст
Пейринг: Шон/Викки
Дисклеймер: я уже забыл, что это)) не мое? не мое.
Саммари: 1х16, немного до, немного после, Шон поверил в свои силы. Как-то это не так звучит... Ну, можно и так сказать)
От автора: Некоторые тут выкладывают всякие картинки... А я не при чем!)
читать дальше
Learning the art of programming, like most other disciplines,
consists of first learning the rules and then learning when to break them
Joshua Bloch “Effective Java”
consists of first learning the rules and then learning when to break them
Joshua Bloch “Effective Java”
Трудно бояться 24 часа в сутки. Но у него получалось. С того момента, как Викки вошла в свой дом и оказалась у него на мушке, он боялся. Боялся, что она ему не поверит. Он очень долго хотел блефовать, и, даже написав прогу, собирался обойтись без нее, но все-таки передумал и запустил. Для убедительности. Она поверила. А потом он просыпался в страхе, что пропустит таймер… Боялся, что она сбежит и оставит его в дураках – когда поймет, что он все-таки блефует и никогда ее не сдаст. Боялся, что вице-президент ничего не скажет, ведь дураку было ясно, что стрелять он не будет. Как там говорят – не поднимай пушку, если не собираешься убивать? Но вице-президент, хоть и не был дураком, информацию выдал. Почему-то все в последнее время ему верили. Он боялся, что скоро этот кредит доверия будет исчерпан.
А еще он боялся, что Викки просто убьет его при удобном случае. Только в кино девушки с темным прошлым вдруг оказываются высокодуховными личностями, которые не трогают хороших людей. То, что у нее был ребенок, внушало некоторую надежду, но, в конце концов, именно он угрожал их разлучить. Так что страх не проходил. Что, впрочем, не помешало ему остаться в одиночестве в чужом дворе, пока Викки пошла «осмотреться». Тогда он почти поверил, что она его сдала. Идиот. Если ты не заметил, мисс Робертс не делает того, чего не хочет.
***
Он боялся подставлять ей спину, а она его спину, не задумываясь, прикрыла. Взяла огонь на себя, или как там это называют. А хороший парень Шон удирал так, что пятки сверкали. И сейчас за это будет отвечать совершенно посторонний человек. Ну то есть, он очень надеется, что не совсем посторонний.
Шон берет в руки молоток, уже догадываясь, что именно теперь и именно с этим человеком его удача закончилась. Этот не поведется на блеф. Так зачем ему этот молоток, он же все равно не сможет ударить?!
Удар. Истошный крик и хруст кости. Рукоятка чуть не выскакивает из скользких пальцев, но каким-то чудом удержать молоток ему удается.
- Я ничего не знаю! – орет француз, извиваясь так, словно его поджаривают на сковородке.
Шона начинает тошнить. Это, правда, было? Только что он его ударил? Господи…
Так же нельзя. Ради чего угодно – так нельзя. Он не то чтобы считал себя образцом порядочности, но, в общем, привык думать, что он неплохой парень. Ни разу не привлекался, спас свою девушку, помог тем детям. Во всяком случае, он считал себя вправе смотреть на Викки и ее дружка свысока. На то, что он вообще-то работает вместе с бывшим киллером, ему пока удавалось закрывать глаза. Закрыть глаза. Закрыть глаза и проснуться рядом с Лейлой, и пусть все это будет сном.
- Где они? Говори, где они? Где они? – Кажется, у него истерика. Состояние аффекта. Что угодно, что может оправдать то, что он опять заносит молоток. «Никакой ты не славный парень», - занудно крутится в голове фраза из какой-то книжки.
Еще удар. Кричать сильнее нельзя, но он кричит. Кто он? Шон? Он уже не понимает, что происходит, и только молит Бога, чтобы…
- Поверь, я не при чем! Я не знаю!
Чтобы это было неправдой.
- Врешь, - выдыхает Шон, вытирая лицо рукой. Его трясет. Он больше не сможет. Почему он не говорит? Что теперь делать? Он же больше не сможет удар…
- Ааааа, - только услышав новый крик, Шон понимает, что он может. Его желудок вот-вот вывернет наизнанку, но он сможет это делать долго. Сколько потребуется. Только, пожалуйста, я прошу, пусть он врет. Пусть эта сука врет, потому что иначе…
Какой-то человек в его одежде опять вбивает молоток в ладонь другого человека. В то, что от нее осталось. Ну и пусть. Ему-то какое дело.
Пусть это кончится, как угодно, но только кончится…
- Перестань, я скажу, скажу! – охрипший голос еле выговаривает слова. Постепенно они доходят до сознания Шона.
Спасибо.
***
Когда Шон развязывает ей руки, в глазах Викки он читает удивление. Держала ли она его за труса, за слишком хорошего парня или за мертвеца – но увидеть его вновь явно не ожидала. Что ж, кажется, они оба ошиблись. Он пока еще жив, сильно упал в собственных глазах, но и страха больше не чувствует. Страх он смыл вместе с кровью, соплями, рвотой и, возможно, чем-то еще, что пока не понял, в умывальник Анри. Но ты хоронишь и все остальное...
Не зная, что сказать, Шон вдруг улыбается. Он рад, что все-таки ее нашел, но это не главная причина. Скорее, он улыбается, просто потому что все еще может улыбаться. После всего. И улыбаться искренне. Это открытие вызывает странное чувство, что-то среднее между шоком и облегчением. Викки тоже улыбается. Наверное, такую же улыбку она дарила сыну, как бы ни закончилось очередное задание. Или почти такую. В этой ее улыбке больше просвечивает все то, что она привыкла прятать. Все то, что будет привыкать прятать – от других – он. Она просто может понять, но, видит Бог, как же это много.
***
Она идет первой, она знает, что ее прикроют. А он опять держит пистолет у чужого виска, и ему опять верят. Разница лишь в том, что теперь кредит бессрочный – ведь теперь верит и он сам. В этом нет ничего славного. Ну и пусть.
конец